А. М. Пашков(Петрозаводск)
В СРЕДНЕВЕКОВОЙ истории России большое значение имели небольшие провинциальные монастыри — пустыни. Об их значении хорошо сказал русский философ Н.Я. Чаадаев: "Православные монастыри — это университеты нашего средневековья". Одной из таких небольших обителей была Троицкая Сунорецкая пустынь, вероятно, ближайший к Кондопоге православный монастырь. Он находился на острове на реке Суне, в 3 верстах к северу от деревни Вороново, напротив деревни Чикулай или Чикулаево.
Первые сведения об этом монастыре, точнее о его "жалких развалинах" появились в марте 1898 года в газете "Олонецкие губернские ведомости" (далее ОГВ), в статье "Забытый храм"1. Автор описал развалины монастыря, но ничего не мог сказать о его истории. Откликом на эту публикацию стала статья студента Московской духовной академии, сына священника из деревни Виданы Д. С. Островского (1875-1920) "Виданский остров на реке Суне и его значение в истории поморского раскола", опубликованная в конце того же года в журнале "Олонецкие епархиальные ведомости" (далее ОЕВ)2. Он впервые определил развалины на Виданском острове как остатки Троицкой Сунорецкой пустыни и на основе опубликованных архивных источников восстановил его историю во второй половине XVII века. И, наконец, в мае 1900 года в "ОЕВ" была помещена статья известного знатока истории монастырской колонизации Карелии А.П. Воронова (1864-1912) "К истории Троицкой Сунорецкой пустыни"3, в которой были подтверждены и развиты выводы Д.С.Островского и прослежена вся история пустыни от ее создания до закрытия. В советское время Троицкая Сунорецкая пустынь также изучалась, но, в основном, только в связи с историей церковного раскола.
Основателем пустыни был монах Кирилл, в миру крестьянин Карп Васильев (1608-1690)4. Он был уроженцем деревни Андреев Наволок (Андреевское). Шестнадцати лет его женили, но через три года Карп тайно ушел из дома, бросив родителей, молодую жену и малолетнюю дочь и постригся в монахи в Юрьегорском монастыре недалеко от Каргополя, а затем несколько лет странствовал по обителям Русского Севера, побывав в Кожеозерском и Александро-Свирском монастырях и три года прожив в Соловецком монастыре. Из Александро-Свирского монастыря он, спустя 16 лет после ухода из дома, посетил семью в Андреевском наволоке. Вскоре после этого Кирилл принял решение основать монастырь в родных местах и в середине XVII века создал Виданскую пустынь, в которой стал строителем. Кирилл "крепок телом, силен и мощен". Одолеваемый греховными помыслами он "томил" плоть, подставляя обнаженное тело укусам комаров, мух и оводов и избивая себя еловыми ветками до крови.
Время постройки Сунорецкой пустыни приблизительно определяется переписной книгой Обонежской пятины 1678 года, в которой: описании Шуйского погоста сказано: "В том же погосте монасть Троицкая пустынь, построена вновь, а на монастыре церковь Живоначальныя Троицы. За монастырем двор конюшенный"5. Таким образом пустынь была "построена вновь", т. е. после предыдущей переписи, состоявшейся в 1646 году. Монастырь был основан на Виданском острове (около 4 км в длину, 400-700 метров в ширину) между рек Суна и Малая Суна. Западная и северо-западная часть острова равнинная, а восточная - скалистая, покрытая хвойным лесом. Напротив южной оконечности острова находилась деревня Чикулай.
В 1657 году в монастырь к Кириллу пришел человек, сделавший Троицкую Сунорецкую пустынь известной всей России - инок Соловецкого монастыря Епифаний6. Инок Епифаний происходил из крестьянской семьи. Его жизнь достаточно хорошо известна из его автобиографии "Житие Инока Епифания"7. После смерти обоих родителей пришел "во град некий, зело велик и многолюден, а град благочестивый, христианский" и жил в нем "седм лет". По предположениям некоторых исследователей он прибыл в Москву примерно в 1638 году. Около 1645 года Епифаний отправился в Соловецкий монастырь. "Житие описывает этот период его жизни так: "И прииде мне помысл взыскати пути спасения, и идох ко всемилостивейшему Спасу во святую обитель Соловецкую... И тамо… отцы святии приняли мя с радостию, а иным отказали. И сподобил мя Христос и Богородица, и святые его быти у них в послушании седмь лет. вси мя за послушание любиша. И по сем святой отец наш архимандрит Илья и прочие отцы возложили на мя святый иноческий образ. И в том иноческом образе сподобил мя быти у них в послушании пять лет, и всего двенатьцать лет был у них". Итак, в 1645—1652 годах Епифаний был послушником, а в 1653-1657 годах — монахом Соловецкого монастыря.
В эти же годы в ссылке на Соловках находился некто Арсений. Его духовным отцом и одновременно духовным отцом Епифания был монах Мартирий. От него Епифаний узнал, что Арсений, "жидовин грек", в разное время трижды отрекался от православия, "ища мудростисти бесовския от врагов Божиих". Учась в иезуитском колледже в Италии, он принял католичество, попав в Константинополь вернулся в православие и стал монахом, но вскоре перешел в мусульманство, оказавшись в Молдавии и Валахии вновь стал православным, а попав в Польшу – перешел в Униатство. Из Польши Арсений Грек перебрался в Киев, а оттуда в Москву. Здесь он, выдавая себя за православного, стал учителем риторики, но был разоблачен и сослан в Соловки для "исправления веры".
Когда летом 1652 года Соловецкий монастырь посетил новгородский митрополит Никон , то он пришел в восторг от учености Арсения, приказал освободить его из заключения и взял с собой в Москву. В июне 1652 года Никон стал патриархом, т.е. главой Русской православной церкви, а в 1654 году Арсений Грек был назначен главным справщиком церковных книг на Московском печатном дворе. В 1654 году Никон начал церковную реформу, в основу которой было положено исправление церковных книг.
Соловецкие монахи, хорошо знавшие и Никона, и Арсения, встретили эти перемены как катастрофу:"Тогда у нас в Соловецком монастыре святии отцы и братия начаша тужити и плакати горько и глаголати сице: "Братия, братия! Увы,увы! Горе, горе! Пала вера Христова, якоже и в прочих землях, в земле Русской – двема врагами христовыми, Никоном и Арсеном". Епифаний решает бежать на реку Суну, в пустынь, основанную Кириллом:" И от тоя тоски и печали, по совету и по благословению старца келейного и отца духовного, взем книги и иная нужная и потребная пустынная … и изыдох от святого монастыря, милости у Христа просити себе себе и людем, в дальнюю пустыню на Суну-реку, на Виданьский остров; от соловков четыреста верст, а от великого озера Онега – 12 верст."
Там он встретил ("обретох")старца Кирилла, "чюдна и славна житием, прибывающа в молитвах, и во псалмех, и в посте, и милостыню творяше велику сиротам и вдовицам". В пустыне у Кирилла были "толчея"(жернов) и мельница8 "на нужную потребу себе, а иное все отдавше требующим "Христа ради"". У Кирилла на Виданском острове было две кельи: "странноприимница" - для приема странников, главным образом, крестьян, приезжавших на его мельницу "ради молотья с хлебом" и "молчальница" - для себя. Они находились в юго-западной части острова, на берегу Малой Суны.
Старец Кирилл принял Епифания "с великой радостию" и они стали жить на Виданском острове вдвоем. На следующий год по благославлению старца Кирилла инок Епифаний "на том же острову, от его келии полверсты, строил себе келеицу малую, безмолвия ради и уединения, о пяти стенках: меж углы - одна с локтем сажен, а другая полсажен поперек, а вдоль с первую; малая книг ради и правила, белая, а другая — рукоделия ради и покоя". Келья была вытесана Епифанием из бревен и имела сени и печь ("старец Кирило и печь склал каменную со глиною"). Она находилась южнее кельи Кирилла, на берегу Малой Суны, почти у оконечности Виданского острова.
И потянулись для инока Епифания долгие месяцы и годы отшельнической жизни на Виданском острове. Вот как сам Епифаний описал свои дни: "А живя я в пустыне, сподобил мя Бог питатися от рукоделия. А иное боголюбцы приносили Христа ради, и я у них приимал, яко от руки Христовы, прося им милости у Христа и Богородицы и святых его. А что Христос пришлет и паче потребы моея рабы своими, и аз то паки отдавал требующим Христа ради... А в пустыне жити без рукоделия невозможно, понеже находит уныние, и печаль, и тоска велика. Добро в пустыне — псалмы, молитва, рукоделие и чтение. Так о Христе Исусе зело красно и весело жити. О, пустыня моя прекрасная!" Иногда он на несколько дней приходил к Кириллу "труда ради мелничного". Спал Епифаний лежа на "голой доске". Его "Житие" наполнено описаниями бед, которые он терпел от многочисленных "бесов", и видений Во время одного из видений Епифанию явилась Богородица, "яко чистая девица" и помогла прогнать "беса".
Особенно тяжело было Епифанию, когда Кирилл "восхоте итти во обитель великаго Александра Свирскаго ради поклонения мощам и ради приятия от игумена и отца своего духовнаго благословения" на постройку церкви. В его отсутствие Епифаний жил на острове один.
Одним из чудес, описанных в "Житии" Епифания, было "чюдо о кресте Христа Бога и Спаса нашего", случившееся зимой 1663-1664 года. В "Житии" это событие описано так: "...во 6172 года10, седящу бо ми в келий в пустини моей Виданьской, приехал ко мне в пустынь зимой христианин на лошаде, а на дровнях у него брусье изготовлено на большей крест. И прииде к моей келейце с великим опасением и со страхом Божиим, мня мя, живуща в пустыни, яко чюдна и свята мужа ...И рече ми христианин: "Отче святый и господине, прислан аз те Богом и привез тебе хлеб да четверик ржи11, и денег у мене возми, елико хощеши, а зделай мне, Бога ради, крест Христов". Аз же, грешному рек ему сице: "Рабе Божий! Которым ты образом прислан ко мне, грешному, в пустыню и далече ли от моея пустыни живеши?" И рече христианин: "Зимою, господине, — 40 верст, а летом и больши. За болотами живу и за порогами страшными, великими, непроходимыми от тебе. Имею у себе жену и чада, и деревню пашенную и по лесам хожу, звери ловлю всякия и птицы. И некогда бо, отце святый, ходяще ми по лесам по обычаю моему, ищущу ми зверей и птиц на лов мой, и много времени не токмо уловити, но и не видал ни оленя, ни лисицы, ни куницы, ни зайца, ни тетерева, а просто рещи, никакова животна; и нападе на мя печаль велика и уныние горкое, понеже, как и почал полесовати, не бывала такая на мене беда. И прииде ми на ум тогда, отце святый, сие.
Есть у нас близ нашея деревни остров зело красен и велик, и на том острове скоты наши ходят. И многая люди говорят, достойно де на сем острове быти пустыне или монастырю и церкве, а хотя бы де ныне какой боголюбец крест Христов поставил, и то бы де зело добро. И се слово паде на сердце мое и запали огнем божественным душу мою и сердце мое, и всю утробу мою, и вся уды моя: да поставлю крест Христов на том острове во славу Христу Богу нашему и на поклонение православным христианом. И возведох очи мои на небо, и перекрестил лице мое Христовым знамением, и рекох сице: "Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго, дай ми лов днесь, какой ни буди, и аз ти, грешный, на сем острове, имярек, поставлю крест на славу тебе, свету, и на поклонение православным христианом".
"И егда дал обещание Богу, зря на небо, и как сведох очи мои с небес на землю, и начах очима моима обзирати около себе сюду и сюду, зря лова себе какова любо ми, посланного от Бога. О, скораго услышания Христа Бога, света нашего! О, дивное милосердие Христово! О, чюдо несказанное, его же ни отцы, ни деды наши не слыхали, не видали! Вижу скоро издалеча борана великаго и скоро вдох к нему, славя Бога; боран же мил ми ся дея. Аз же, грешный, взем борана за рога, дивяся неизреченной милости Божий, и сведох борана в деревню мою с радостию великою, дивяся скорому услышанию Христову и милости Спасове. И поведах сие чюдо Божие великое жене моей, и чадом моим, и всем соседям моим. И вси прославиша Бога о сем чюдеси".
И паки рече ми христианин: "Не дивно бы ми было, отче святый, аще бы ми послал Бог оленя, или соболя, или лисицу драгую, или ин зверь, то бо их дом и жилице. Бе бо лесу на все страны по сту верст есть, и больше, то туто живут все звери и птицы, а жилищ человеческих ни Деревень ни слуху нет. Да прости мя, грешнаго, отче святый, согрешил я, окаянный! Помалу-малу, день от дне, неделя от недели, месяц от месяца и уже конечне отложил обещание мое о кресте ко Христу, Богу нашему. И по се время, господине, уже два годы минуло обещанию моему. И ныне, отце, во един от дней от труда деревеньскаго внидох в хижу мою возлег опочинути, и скоро отворишася двери избы моея, и вниде ко мне в избу муж святолепен, весь бел, и ризы на нем белы, и стал предо мною, мне же лежащу. И рече ми муж той святолепный сице:"Человече, что забыл еси обещание свое, еже о кресте Христове?" Аз же рекох ему: "Отче святый, не умею креста зделать". И рече ми муж той: "Иди на Суну, на Виданьский остров: тамо в пустыне соловецкой старец живет, именем Епифаний, он тебе зделает крест". Аз же воспря нух яко от сна, и взем бревно, и внесох в ызбу мою, и посуша, обрусил его; и привезох, господине, днесь к тебе в пустыню. Сотвори милое со мною, Христа ради, и любовь духовную! Возми у мене хлеб да четверик ржи, да денег, елико хощеши, а зделай мне крест Христов, исполни мое обещание! К тебе аз послан Богом".
Аз же рек ему: "Да есть ли от вашея деревни ближе моея пустыни грамотныя люди?" И рече ми христианин: "Есть, господине, от нас шее верст погост; тамо живут поп да дьяк, да к ним не послан я, но к тебе в пустыню ехал 40 верст".
Аз же, грешный, прославих о сем Христа Бога, и взем у христианина на хлеб да четверик ржи, а денег не взял. И препоясахся поясом моим, и взем топор в руки и иную снасть, подобную кресту, и сделал крест, дни. И слова вырезал на кресте, и покрыл его, и помощию Христовою вся построил о нем. И, по обычаю моему, помоляся со христианиненом, Христу и кресту Христову, и росписав кровлю у креста, и иная вся увязав ему, и разобрав крест, положихом его честно на дровни, и с миром о Христе Исусе отпустил христианина в путь его. Он же, радуяся зело о получении креста Христова, идяше к домови своему в путь свой... "
Такая длинная цитата из "Жития" инока Епифания дана потому, что здесь содержится редчайший в древнерусской литературе и уникальный в агиографии Карелии рассказ крестьянина, жившего на западном берегу Онежского озера в середине XVII века, о своей жизни. Из этого рассказа можно узнать, что здешние крестьяне жили небольшими, разбросанными далеко друг от друга вокруг большого села погоста, деревнями. Их основными занятиями были земледелие, скотоводство и охота. Они выращивали рожь и охотились на оленей, пушных зверей и птиц. Из домашних животных в рассказе крестьянина упомянуты лошади, коровы и овцы, причем летом "скоты" паслись без присмотра на островах. Основным средством передвижения были лошадь запряженные в дровни, причем ездить можно было, по большей час только зимой, т. к. летом болота и речные пороги делали многие дороги непроходимыми. Характерна глубокая православная религиозность крестьян, их готовность ставить обетные кресты.
Можно также отметить их развитое эстетическое чувство, стремление не противопоставлять, а дополнять красоту природы церковныеми постройками и православными крестами. Несомненно также и глубокое уважение крестьян к монахам-отшельникам. Кроме того рассказ, посвященный "чуду о кресте", позволяет лучше понять условия жизнь монахов в небольших северных пустынях и предпосылки к распространению здесь идей старообрядчества.
Живя в Сунорецкой пустыни, Епифаний активно отстаивал "старую веру", т. е. церковные обряды, существовавшие до никоновских реформ. Его хорошо знали крестьяне Кондопожского погоста и деревни Кодостровской. В церкви, в часовне и в доме крестьянина Шуйского погоста, "христолюбца" Тимофея Трифонова Епифаний рисовал "три-составные" кресты, делал надписи, "како рукою креститися двема персты", учил людей и пророчествовал. Один из основателей Выговекого старообрядческого общежительства Семен Денисов в своем сочинении "История об отцах и страдальцах соловецких" отмечал, что Епифаний способствовал переходу в старообрядчество многих жителей побережья Онежского озера и особенно низовьев реки Суны ("в обонежские страны пришед, многи от окрест живущих во благочестии утверди, многи на путь спасения настави")12.
Из Сунорецкой пустыни Епифаний отправился в Пудожскую волость к знаменитому подвижнику "старой веры" монаху Корнилию и жил с ним в каменной пещере на Водле, а затем в келье на Кяткозере два года. Тогда же он посетил другого монаха, преподобного Ефросина, который скрывался в Андомской пустыни (в 6 км от Андомского погоста) "от никонианской ереси". О нем Епифаний писал: "Мне он, грешному, друг был любимой; аз у него в пустыне год жил во единой келий, и правило с ним вместе говорили; зело христолюбивый человек был, безмолвие вельми любил". Через несколько лет Епифаний вернулся на реку Суну и стал готовиться к обличению "новой веры". Вскоре в Сунорецкую пустынь пришел еще один странствующий монах, известный своим аскетизмом Варлам, также противник никоновских реформ.
В Сунорецкой пустыни около 1666 года Епифаний написал недошедшее да нас сочинение ("книжицу") против никониан, а также автобиографическую "записку" (первоначальный вариант первой части своего "жития"). Затем он сделал со своей "книжицы" особый список, предназначенный для царя Алексея Михайловича, и отправился в Москву. В это время в Москве проходил церковный собор 1666—1667 годов, на котором судили противников никоновских реформ. По приезде в Москву Епифаний стал в один из праздничных дней публично зачитывать народу свои писания на площади перед Успенским собором в Кремле, после чего лично вручил их царю, который в это время шествия творяше на моление в соборную церковь". Царь был разгневан, приказал арестовать Епифания и бросить его в темницу.
На церковном соборе сторонники старых обрядов были осуждены. По решению собора от 17 июля 1667 года Епифания "по премногом увещевании" "проклятию предаша, и иночества обнажиша и рищи повелеша, и осудиша отослати к градскому суду", т.е. передать светским властям для совершения казни. На последнем допросе 5 августа Епифаний еще раз открыто заявил о несогласии с реформами Никона, ссылаясь на свою книгу, "какову подал великому государю". 27 августа над Епифанием и попом Лазарем на "Болоте" была совершена первая "казнь" — "скадерна-глагогива языка отсечение", после чего вместе с протопопом Аввакумом и священником Никифором отправили в ссылку в Пустозерский острог. 14 апреля 1670 года прибывший из Москвы стрелецкий полуголова И.К.Елагин совершил новую казнь над ссыльными: Епифанию, Лазарю и дьякону Феодору вторично резали языки и рубили правые руки.
Протопоп Аввакум писал: "И старец Соловецкия пустыни Епифаний, наг, в земли сидит: два языка у него никонияна вырезали за исповедание веры, да и руку отсекли, а и паки ему третий язык бог дал"13
Эти "казни" и последовавшие за ними суровое заключение узников в особых земляных тюрьмах подняли их "до степени святых" и да им право непреоборимого нравственного превосходства над противниками. Именно в этот период Аввакум и Епифаний по взаимному ее глашению и "понуждению" приступают к работе над своими главными литературными произведениями — собственными житиями. Причем инициатива исходила от Епифания, который уже имел определенный опыт в написании своей автобиографии. Знаменитое "Житие протопопа Аввакума" начинается примечательной фразой: "Аввакум протопоп понужден бысть житие свое написати иноком Епифаном, поне отец ему духовный инок..."14
Большое значение для общения пустозерских "тюремных сидельцев" с внешним миром имел талант Епифания к "рукоделию" — в изготовленных им деревянных крестах и в топорищах стрелецких бердышей он делал тайники, с помощью которых "на Русь" переправляли свои послания и письма. Кроме того известно, что Епифаний редактировал труды Аввакума, включая и его знаменитое "Житие".
Жизнь пустозерских узников прервалась 14 апреля 1682 года, когда по царскому указу инок Епифаний, протопоп Аввакум, дьякон Федор и черный поп Лазарь были сожжены на костре. Существует позднейшее старообрядческое предание о том, что когда сруб зажгли, многие видели как Епифаний из пламени "поднялся на воздух, аки носим божественною некою силою, в верх к небеси, и невидим бысть", а тело его "не обретоша" и на пепелище.
Кирилл, оставшийся в Сунорецкой пустыни, продолжал борьбу против никоновских реформ. После ухода Епифания в Москву он добился у олонецкого воеводы права собственности на ту часть Виданского острова, где он решил создать монастырь, и с разрешения новгородской митрополии нанял на средства своего отца "древоделы искусныя, художники... и изографы", построил небольшой монастырь, где постриглись его родители, жена, дочь и внук.
В его монастыре в это время бывает карел из Олонца Илларион Пуллоев, "муж благ и писания ведущий", который впоследствии "хождаше в Олонцы и около Олонца в окрестных селах крыяся от гонителей и учаше люди в древлеправославной христианской вере утверждатися и в горах, в созданной им на то храмине от мучительскаго нашествия посланных с Олонца воинов с оружием, огнем скончашася за церковное благочестие с тысящею христианскаго народа. 15 Другим гостем в Сунорецкой пустыни был странствующий монах-старообрядец Виталий Московский, по происхождению из московских дворян. Когда в Москве началось "Никоново соборище" (вероятно, церковный собор 1655 года), Виталий бежал в "олонецкие приделы", скрываясь на Водле, на Свири около Остречинского погоста, а затем в Машезерском монастыре, недалеко от современного Петрозаводска. Из Машезерского монастыря "терпяше же всякую нужду, глад и студень земную во единой суконной многоплаченной толстой ризе" Виталий "в лаптях, с кошелем, с неким христолюбцем, ово хождаше чрез Шуйское село на Суну реку, в Кириллову пустыню, а при отце Кириле единожды был в монастыре его..."16
Около 1682 года новгородский митрополит Корнилий приказал схватить Кирилла, но он успел скрыться и поселился в верховьях реки Выг, став, как говорит его "Житие", "первым выгорецким пустынножителем". Умер Кирилл около 1690 года, не дожив несколько лет до основания Выговской пустыни.
Крупнейший специалист по выговской литературе и книжности Н.В.Понырко считает, что в 1730-е годы на Выгу одновременно и одним автором были созданы старообрядческие жития инока Епифания и Кирилла Сунорецкого (Виданского). Автор "Жития" Кирилла после его "сходу" из монастыря находился какое-то время "во оном монастыре" при новом игумене, присланном "с великаго Нова-града Ефреме и при оставшихся от онаго Кирилла старцах, во оной обители живущих, Иакове Лукичеве с товарыщи... " Попав в Троицкую пустынь "в юном возрасте", автор жития Кирилла слышал рассказы монахов, "како той старец Кирил в той пустыни поживе пустынным жестоким житием, и како ту обитель согради, и церковь воздвиже святыя живоначальныя Троицы, и како братию собра, и како ревнуя по благочестии, и како избеже в сию в Выгорецкую пустыню, и како поживе ту и скончася Господе". Обо всем слышанном и виденном неизвестный автор писал "на малые бумашки". Другим источником сведений о житии Кирлла стала хранившаяся в пустыни "малая книжица", написанная Епифанием. В итоге возникло "Житие" Кирилла, написанное "в трех тетратех самою простою речию". Тогда же возникло и старообрядческое "Житие" Епифания. Н. В.Понырко объединяет их в единый кирилло-епифаниевский цикл. Авторский текст сохранился и находится, сейчас в собрании В.Г.Дружинина в отделе рукописей Библиотеки Российской Академии наук в Петербурге (№ 999, 4°, 137 листов). Считается доказанным, что редактором обоих сочинений был знаменитый выговский писатель Иван Филиппов"17. К сожалению, "Житие" Кирилла Сунарецкого до сих пор не издано.
При новом настоятеле Сунорецкой пустыни "кротком нравом" Ефреме старообрядцы продолжали там укрываться. Уже упоминавшийся Виталий вновь побывал здесь "по исходе старца Кирила" и " оставшими старцы от Кирила беседоваше, и роспрашиваше про Кирилла про прочих пустынных отцев соловецких, како с ним ту живяше и отходяше вспять в Машезерский монастырь". Это упоминание свр тельствует о том, что Сунарецкая пустынь при Кирилле стала прибежищем многих монахов, бежавших из Соловецкого монастыря в ход его противостояния властям. В феврале 1685 года, узнав о захвате старообрядцами Палеостровского монастыря, Виталий покинул Машезерский монастырь, чтобы присоединиться к ним, но по дороге, в Сунской волости, узнал, что его нагоняют солдаты, посланные в стров из Новгорода "с пушками и оружием". Виталий спрятался от них на гумне в "соломенном омете" и пробыл там восемь дней и ночей "бес пищи, не смеяше никуда явитися, или изыти". Кроме того, от "мраза великаго" он отморозил ноги до колен. Обнаруживший его хозяин гумна крестьянин Исакий принес его в свою избу, а затем переправил в Шуйский погост, к уже известному "христолюбцу" Тимофею Трифонову. Оттуда "оный христолюбец свезе его в Кирилов монастырь Суну и тамо его приказа покоити и несколько времени болезноваше весма ногами, и внук Кирила Иван проводи его в Суземок18 в Выговскую пустыню"19.
В 1707 году Троицкий Сунорецкий монастырь по приказу Петра вместе с некоторыми другими монастырями отбывал повинности в пользу только что основанных Петровских заводов, принимая на прокормление на зиму заводских лошадей. Так, Палеостровский монастырь должен был принять 5 лошадей, Климецкий и Вашеостровский по 4, а Сунорецкий Троицкий — только 2 лошади20. Из этих данных можно сделать вывод, что Сунорецкая пустынь была беднейшей даже среди небогатых монастырей Обонежья. По некоторым данным в 1723 году она была присоединена к Александро-Свирскому монастырю21 К 1726 году относится упоминание о том, что архиепископ новгородский Феодосии отобрал у Сунорецкой пустыни в Новгородский архирейский дом "котел медный весом в 6 фунтов"22.
В 1764 году по манифесту Екатерины II о секуляризации церковных имуществ Сунорецкий монастырь перестал существовать. По данным Е.В.Барсова некоторые предметы из Троицкой пустыни были переданы в Кондопожскую приходскую церковь, а именно:
1) деревянный точеный потир23,
2) икона Живоначальной Троицы,
3) икона Николая Чудотворца и
4) икона Великомученика Георгия24.
В середине XIX века на месте монастыря существовала часовня во имя Варлаама Хутынского.
Исследователь монастырей Олонецкого края А.П. Воронов, посетивший развалины Сунорецкой пустыни летом 1894 года, описал их так: "От монастыря, некогда здесь существовавшего, осталась деревянная разрушенная церковь на острове. Сруб церкви уцелел, но крыша провалилась, и на полу в притворе растет трава. Средняя часть храма не более четырех квадратных сажен. Боковые двери в алтаре были одни, и один клирос (правый)25. Царские двери очень низкие. В храме был высокий потолок и три окна, из которых одно на высоте второго этажа. Около церкви кладбище, где сохранились еще древние деревянные кресты. Порог близ острова называется Троицким, а соседние поля - монастырскими. Большая часть острова, отделяющегося от берега узким рукавом реки Суны, занята лесом и пожнями"26.
В июле 1961 года на Виданском острове побывал известный исследователь древнерусской литературы А.Н. Робинсон. При помощи местного старожила С.Г.Чикулаева он установил место нахождения монастырских построек, сделал фотографии острова и отметил, что "остатки монастырских построек в виде нижних бревен небольших срубов еще сохранились"27.
Итак, Троицкая Сунорецкая пустынь — это православный монастырь, возникший уже в середине XVII века в окрестностях современного города Кондопоги. Уже тогда местные крестьяне испытывали сильное влияние православия в его дониконовской форме, переросшей затем в старообрядчество. Основателем монастыря был местный уроженец и видный деятель раннего старообрядчества инок Кирилл. Именно здесь окончательно сформировалось мировозрение известного старообрядческого писателя и духовного наставника знаменитого протопопа Аввакума инока Епифания. История Троицкой Сунорецкой пустыни - важная страница истории Кондопожского края.
1.Забытый храм. //ОГВ. 1898. № 22.
2.Островский Д. С. "Виданский остров " на реке Суне и его значение в истории поморского раскола. //ОЕВ. 1898. № 12. С. 25—27.
3.Воронов А. П. К истории Троицкой Сунорецкой пустыни. // ОГВ. 1900 №60.
4.Биографические данные о К. Васильеве и литературу о нем см.: Понырко Н. В. Житие Кирилла Сунарецкого (или Виданского). // СККДР. XVII (С-Пб., 1992. Ч. 1А-3. С. 366-368.)
5.Воронов А. П. Указ. соч.
6.Биографические данные об иноке Епифании и литературу о нем см: Шашков А. Т. Епифаний СККДР. — С. 304-309.
7.Далее все цитаты из "Жития инока Епифания " даются по его последней
публикации: Житие протопопа Аввакума. Житие инока Епифания. Житие боярыни Морозовой
(сост. Н. В. Понырко). С-Пб., 1994. С. 72-
107 (текст), 195-202 (комментарии).
8.По мнению А. Н. Робинсона, побывавшего на Виданском острове в июле 1961 года, Кирилл мог устроить водяную мельницу почти напротив своей кельи, на бурном Троицком пороге Малой Суны, где вплоть до начала 1930-х годов находилась мельница, обслуживавшая местных крестьтьян (Робинсон А. Н. Комментарии. //Робинсон А. Н.. Жизнеописания Аввакума и Епифания. М., 1963. С. 300.
9.В XVII веке длина казенной сажени равнялась 216 см, длина локтя в Новгородских землях составляла 44—46 см.
10.Год 6172 по принятому в допетровской Руси счислению от сотворения мира соответствует 1663—1664 году от Рождества Христова (год в допетровской Руси начинался I сентября).
11.Четверик — мера сыпучих тел, равная примерно одному пуду.
12.Повесть об осаде Соловецкого монастыря. // ПЛДР. М., 1988. XVII век Кн. 3. С. 184.
13.Аввакум (Петров). Из "Книги бесед ".//Житие протопопа Аввакума. Архангельск, 1990. С. 78.
14.Житие протопопа Аввакума. Архангельск, 1990. С. 12.
15.Филиппов И. История Выговской старообрядческой пустыни. С-Пб., 1862) С. 60.
16.Там же. С. 118.
17.Подробнее см.: Понырко Н. В. Кирилло-Епифаниевский житийный цикл и житийная традиция в выговской старообрядческой литературе. //Труды отдела древнерусской литературы. Л., 1974. Т. 29. С. 156—169.
18.Суземок — неофициальное название всех старообрядческих поселений ксеверо-востоку от Онежского озера.
19.Филиппов И. История Выговской старообрядческой пустыни. С. 118-120.
20.Воронов А. П. Указ. соч.
21.Ивановский Я. Свирский Александров монастырь. СПб., 1874. С. 55.
22. Воронов А. П. Указ. соч.
23.Потир — чаша с поддоном, используемая во время литургии.
24.Барсов Е. В. Алфавитный указатель монастырей и пустыней, упразднен
ных и существующих в Олонецкой епархии, с их настоятелями. // ПОКГ
на 1867 год. Петрозаводск, 1867. Ч. 3. С. 26.
25 Возвышение перед иконостасом, на котором стоят чтецы и певчие из мирян.
26. Воронов А. П. Указ. соч. 27. Робинсон А. Н. Указ. соч. С. 187, 300.