Жемчужина Карелии

КАРЕЛИЯ, ИЛИ ЗАТОЧЕНИЕ МАРФЫ ИОАННОВНЫ РОМАНОВОЙ

(из стихотворения)

Дика Карелия, дика!
Надутый парус челнока
Меня промчал по сим озерам;
Я проходил по сим хребтам,
Нелепым дебрям и пещерам,—
Везде пустыня: здесь и там
От Саломейского пролила
К семье Сюйсарских островов,
До речки жемчугом игривой,
До дальних северных лесов,—
Нигде ни городов, ни башен
Пловец унылый не видал,
Лишь изредка отрывки пашен
Висят на тощих ребрах скал;
И мертво все... пока шелойник
В Онегу, с свистом, сквозь леса
И нагло к челнам, как разбойник,
И рвет на соймах паруса
Под скрипом набережных сосен,
Но живописна наша осень,
Страны Карелии пустой;
С своей палитры дивной кистью,
Неизъяснимой пестротой
Она златит, малюет листья:
Янтарь, и яхонт, и рубин
Горят на сих древесных купах,
И кудри алые рябин
Висят на мраморных уступах.
И вот меж каменных громад
Порой я слышу шорох стад,
Бродящих лесовой тропою,
И под рогатой головою
Привески звонкие бренчат...
Край этот мне казался дик:
Малы, рассеяны в нем селы;
Но сладок у лесной Карелы
Ее бесписьменный язык;
Казалось, я переселился
В края Авзонии опять,
И мне хотелось повторять
Их речь: в ней слух мой веселился
Игрою звонкой буквы Л.
Еще одним я был обманут:
Вдали для глаз повсюду ель
Да сосны, и под ней протянут
Нагих и серых камней ряд.
Тут, думал я, одни морозы,
Гнездо зимы. Иду... Вдруг... розы!
Всё розы весело глядят!
И Север позабыл я снова.
Как девы милые в семье
Обсядут старика седого,
Как розы в этой стороне,
Собравшись рощей молодою,
Живут с громадою седою.


Сии места я осмотрел
И поражен был. Тут сбывалось
Великое!.. Но кто б умел,
Кто б мог сказать, когда то сталось?.
Везде приметы и следы
И вид премены чрезвычайной
От ниспадения воды,
С каких высот — осталось тайной...
Но Север некогда питал,
За твердью некоей плотины,
Запросы вод, доколь настал
Преображенья час! И длинный,
Кипучий, грозный, мощный вал
Сразился с древними горами;
Наземный череп растерзал,
И стали щели — озерами.
Их общий всем продольный вид
Внушал мне это заключенье.
Но ток, сорвавшись, все кипит,
Забыв былое заточенье,
Бежит и сыплет валуны
И стал. Из страшного набега
Явилось — зеркало страны —
Новорожденная Онега!
Здесь поздно настает весна,
Глубоких долов, меж горами,
Карела дикая полна:
Там долго снег лежит буграми,
И долго лед над озерами
Упрямо жмется к берегам.
Уж часто видят: по лугам
Цветок синеется подснежный,
И мох цветистый оживет
Над трещиной скалы прибрежной,
А серый безобразный лед
(Когда глядим на даль с высот)
Большими пятнами темнеет,
И от озер студеным веет...
И жизнь молчит, и по горам
Бедна карельская береза;
И в самом мае по утрам
Блистает серебро мороза...
Мертвеет долго все... Но вдруг
Проснулось здесь и там движенье,
Дохнул какой-то теплый дух,
И вмиг свершилось возрожденье:
Помчались лебедей полки,
К приютам ведомым влекомых;
Снуют по соснам пауки;
И тучи, тучи насекомых
В несолом воздухе жужжат;
Излетает жаворонок высоко,
И от черемух аромат
Лио'гсн долго и далеко...
И и тайне диких сил лесов
Живут малиновки семьями:
В тиши бестенных вечеров
Луга, и бор, и дичь бугров
Полны кругом их голосами,
Поют... поют... поют оне
И только с утром замолкают;
Знать, в песне высказать желают,
Что в теплой видели стране,
Где часто провождали зимы;
Или предчувствием томимы,
Что скоро из лесов густых
Дохнет, как смерть, неотвратимый,
От беломорских стран пустых
Губитель роскоши и цвета.
Он вмиг, как недуг, все сожмет,
И часто в самой неге лета
Природа смолкнет и замрет.


По Суне плыли наши челны,
Под нами стлались небеса,
И опрокинулися в волны
Уединенные леса.
Спокойно все на влаге светлой,
Была окрестность в тишине,
И ясно на глубоком дне
Песок виднелся разноцветный.
И за грядою серых скал
Прибрежных пив желтело злато,
И с сенокосом ароматом
Я в летней роскоши дышал.
Но что шумит?.. В пустыне шепот
Растет, растет, звучит и вдруг
Как будто конной рати топот
Дивит и ужасает слух!
Гул, стук! Знать, где-то строят грады!
Свист, визг!.. Знать, целый лес пилят!
Кружатся, блещут звезд громады,
И вихри влажные летят
Холодной, стекловидной пыли.
«Кивач! Кивач! Ответствуй, ты ли?..»
И выслал бурю он в ответ!..
Кипя над четырьмя скалами,
Он с незапамятных нам лет,
Могучий исполин, валами
Катит жемчуг и серебро;
Когда ж хрустальное ребро
Пронзится горними лучами,
Чудесной радуги цветы
Его опутают, как ленты;
Его зубристые хребты
Блестят — пустыни монументы.
Таков Кивач, таков он днем!
Но под зарею летней ночи
Вдвойне любуются им очи:
Как будто хочет небо в нем
На тысячи небес дробиться,
Чтоб после снова целым слиться
Внизу, на зеркале реки...
Тут буду я! Тут, жизнь, теки!..
О счастье жизни сей волнистой!
Где ты.—
В чертоге ль богача,
В обетах роскоши лесистой
Под вечным шумом Кивача?..