Жемчужина Карелии

К. К. СЛУЧЕВСКИЙ

Главы из книги «Путешествие по северо-западу России»

Петрозаводск




Cледовавший за прибытием в Петрозаводск день, 14 июня, был таким же безоблачным и жарким, как все пред-шеетвоиаишие. Памятник Петра Великого работы Шредера, стоящий перед губернаторским домом, ярко горел с утра своею бронзой. Он заложен 30 мая 1872 года, а открыт в 1873 году. Петр изображен во весь рост; в одной руке у него свиток, другая простерта. Постамент сделан из чрезвычайно крепкого матюковского камня. Памятник недурен; облик императора гораздо внушительнее того, который поставлен в Петергофе у Монплезира. Неудивительно, что горожане то и дело зовут сюда туристов полюбоваться им: посмотрите да посмотрите! Тем же Шредером сооружен здесь памятник императору Александру II, воздвигнутый местным земством. Монарх изображен стоящим в порфире; высота статуи пять аршин.
Однолеток Петербурга, Петрозаводск был и остался до сих пор городом чисто административного характера. Недостаток дворян в Олонецкой губернии был причиною указа сената 24 апреля 1811 года, ограничившего круг выборных должностей. Даже предводителей не из кого было выбрать,— губернским был назначен совестный судья, уездными — уездный судья. Нынешнее земство но велико, но очень деятельно.
Одной из главнейших достопримечательностей всего Олонецкого края является Александровский завод.
Завод этот и Петербург — однолетки: оба основаны в 1703 году. Петр I был в Олонецком крае десять раз. Царственными руками своими тянул он крицы и заставлял приближенных своих засыпать в горны уголья. Память о нем чрезвычайно жива в крае, забегая далеко на Север по Сухоне н Двине, по Белому морю, по так называемой «Царской дороге» между Белым морем и Онежским озером, проложенной им самим до Повенца. Предание гласит, будто в Повенце Петр не посетил церкви св. Петра и поехал
Вером; поднялась буря; «верно повенецкий Пет]) сильнее Юсковского»,— сказал император, вернулся, помолился, и ^о понесло ладью его дружелюбно. Повенец в то время еще МО был городом.
Но раньше Петра на Олонецкий край было обращено •фское внимание. Цосланный в Англию Иоанном Грозным Посол Иосиф Непея привез с собой рудокопов. В 1569 году Англичанам позволено было работать далеко на востоке, на _ йке Вычегде; шведов призывали в 1511 и 1573 годах, Но неизвестно, работали ли они. При царе Алексее Михайловиче... в Олонецком крае существовали заводы для [рыплавления железа из руд; они принадлежали, с пособием >Т казны, датчанину Бутенату. В 1701 и 1702 годах Петр Поставил в крае пять заводов, и в 1704 году были при-этовлены в России первые якори на заводе Вычковском, 1|ыне не существующем. Основание же старому, прежнему 'Александровскому заводу, постановкою четырех доменных Печей, положено в 1703 году, над речкой Лососинкой, протекающей быстрой волной близ самого завода и теперь... |На этом заводе кроме литья чугуна делали па всю армию (ружья и палаши.
Существование олонецких заводов было не непрерывное: ,они были закрыты все, кроме Кончезерского; в 1784 году положено основание ныне существующему Александровскому. Самым крупным деятелем последнего является Карл [Карлович Гаскойн, вызванный из Шотландии в 1786 году, ;Из лучшего в то время Карронского завода; он прибыл 'Со многими мастерами, и дело было поставлено прочно. При нем к заводу приписано 17 000 крестьян, и завод пользовался многими привилегиями, например, отливать ме-|*ры и весы на всю Россию. От времени цветущей деятель-юности завода, помимо большого числа орудий и снарядов, ^Сослуживших России свою службу, в Петербурге сохранилось >!Много других работ; все перила вдоль Мойки, все металлические части мостов: Красного, Поцелуева и Полицейского, решетки Михайловского дворца и банка, все они — работы олонецких заводов.


Поездка на Кивач

В семнадцати верстах от Петрозаводска, по пути к Кивачу, расположено село Шуя. По обоим берегам широкой реки Шуи, состоя из тринадцати отдельных деревень, рас-кинулось богатое село, очень людное и древнее, на много лет более старое, чем Петрозаводск, потому что оно упоминается в писцовых книгах XVII века. Маленькие куполы и шпили двух старинных церквей — погостов — высятся над гладью широкой долины, обрамленной олонецкими лесными холмами, и теряются вдали и по сторонам бессчетных, хорошо обстроенных крестьянских дворов. Шуя — село торговое, ярмарочное, дома прочные, большей частью двухэтажные; над верхними балкончиками некоторых из них... виднелось пиленое мясо — весьма распространенный здесь способ заготовки для рабочих.
15след ;)а Шуей местный олонецкий пейзаж выступает с полною яркостью: бесконечно много озер, гранитные и дио-ритоные обнажения древних скал, поросших густым чернолесьем. Дубов здесь нет уже совсем, клены очень редки, зато царствует нечно пеленая хвоя, береза и множество осин.
(...) Петрозеро, вдоль которого шел дальнейший путь, окружено диоритами — замечательными жильными месторождениями медных руд, когда-то разрабатывавшихся. В этих местах население главным образом карельское. Карел считается в крае всего около 40 000 человек; карельские жители попадались и ранее по пути, в Новгородской губернии. Оттесненные новгородцами, обращенные в христианство 600 лет тому назад, карелы отодвинулись в более глухие места края, предоставив лучшие русским. Они люди робкие и довольно терпеливо выносят данные им клички: «корешки» и «белоглазой корехи»; деревни их большей частью бедны, не людны, от двух до шести дворов; церквей, часовен, крестов — множество: это память пустынножителей... Попадаются к краю избы, построенные 200 лет назад; избы карел большей частью двухэтажные, благодаря обилию леса прочны, хороши, но это почти единственное, что свидетельствует о благосостоянии: хлеб пополам с соломой и сосновой корой не редкость.
(...) Иа трех водопадов реки Суны — Гирваса, Порпорога ¦ и Кивача ¦- последний самый значительный. Гирвас первый, считая от Петербурга, водопад на Суне; вид его очень живописен. Кивач стеснен скалами и падает одним уступом; Гириас и Порпорог тремя и четырьмя каскадами. Составить себе понятно о красоте водопадов по одним описаниям невозможно: надо их видеть самому. Ниже Кивача Суна имеет несколько уступов, но они проходимы, если лодкой управляют ловкие и опытные рулевые. Суна течет в красивых, возвы-
шенных, сплошь покрытых березовым, сосновым и ольховым лесом берегах; быстрина реки по крайней мере 15 — 20 верст (в час). Суна река сплавная: по ней проходит очень много леса. Иные бревна, попав в «падун» (водопад), выходят снова на свет целыми, другие же разбиваются в щепы, некоторые попадают между камнями и образуют заломы.
(...) К часу пополудни, в самый жар, путники остановились в лесу, в глубоком облаке водяной пыли, на краю спуска с высокой горы. Подле, где-то из-за деревьев, ревел Кивач. Необходимо было спуститься к Кивачу не в экипажах, а пешком, потому что иначе они лишились бы удовольствия видеть, как мало-помалу, влево, из-за густой листвы и стволов деревьев, сквозь прозрачные полуденные тени, залегавшие в лесу, местами пронизанные яркими снопами лучей солнца, неслись один за другими сначала белыми клочьями, а потом огромными бешеными белыми массами вихрившиеся стремнины Кивача.
Еще несколько шагов, и лес отступил совсем, и свирепый падун во всей своей дикой красе явился перед путниками влево от моста, перекинутого и через Суну. Моста этого ранее не было, и не было поэтому лучшего вида на Кивач, с расстояния каких-нибудь ста сажен, прямо лицом к лицу с грозным водопадом, во всей совокупности богатого пейзажа скал и лесов, обрамляющих его, с большим павильоном, поставленным справа, и небольшою беседкою с левой стороны. Под ногами зрителей уносились под мост истерзанные пенившиеся струи воды, только что побывавшей в водовороте; множество столбиков белой пены, которые по утрам и в свежие ночи бывают очень характерны и высоки, точно плавающие башенки, двигались перед глазами путешественников с замечательной быстротой, вальсируя по струям и группируясь самым фантастическим образом.
А влево, в блеске полуденного солнца высился сам падун, неумолкаемый, вечный, чудесный, точно белый царь этой глухой, далекой местности, изрекающий какие-то неведомые, все покрывающие своими звуками законы.
Чтобы подойти к падуну вплотную, надо перейти Суну по мосту и взойти по деревянным сходням влево от моста, к павильону, построенному в 1858 году к приезду императора Александра II. Павильон возвышается почти над самым водопадом, чуть-чуть пониже главной стремнины его. Вблизи Кивач страшнее, величественнее своею семисаженной высотой, своими сердитыми белыми кудрями, но вы как-то не овладеваете им, вы его не окидываете взглядом в той несокрушимой раме, которая ему назначена и которая так бесподобно хороша при взгляде на него с моста. Желтоватая вода Супы, точно ничего не предвидя, плавно, хотя и быстро, подкатывается сверху к водопаду; у самого края его вы видите, как во всю ширину реки ее точно вздувает; как бы слегка закипая, мощно изгибаясь, наливаясь широкою, круглою грудью, струи реки сразу падают в стремнину, н острый угол, образуемый двумя главными утесами. Что происходит там, между двух утесов, этого не описать. Всех глаголов русского языка, изображающих стук и дейстнне, не хватит для этого описания. Между молотами и накоиалышми всех сил и величин дробится вода в грозном паду по. Лодка с куклами, спущенная в него, огромный плот с нажженными на нем грудами хвои, десятки балок — нее :»то уходит к него, поглощается. Говорят, что когда-то был смертный, который, попав в водопад, увидел, пройдя его, свет божий вторично. Трудно поверить. Должно быть, в самом центре водопада русло реки изрыто чрезвычайно глубоко, потому что огромные пятисаженные балки, попав в него, пробыв более или менее долго под водой, выскакивают из каких-то неведомых глубин на 3/4 своей длины, точно небольшие карандашики. Отвести реку Суну человек может, но узнать, что делается в холодном кипении падуна,— никогда!